Хроника поездки в Ливан.
Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь,
да близок, а самый близкий от чего-нибудь, да отдален.
Козьма Прутков

Разбор ночного происшествия завершился в 4:00, а в 6:00 начальнику службы радиоэлектронного противодействия Ивану Васильевичу предстояло убыть в путешествие. Надлежало выехать в Дамаск, посетить Синий Дом — резиденцию Главного советского военного советника в Сирии, сдать свои документы, получить разведывательную информацию. Затем маршрут движения лежал в соседнее арабское государство Ливан. Там базировались подчиненные Ивану Васильевичу подразделения радиоэлектронной борьбы.
Как и предписывалось, в 6:00 со стартовой позиции выехал УАЗ, в кабине которого сидели: водитель-ефрейтор, Иван Васильевич с мрачным видом, два солдата-телохранителя с автоматами. Начальник службы был зол по трем причинам:
Первая: Всю ночь не спал (лучше переесть, чем недоспать);
Вторая: В заключении разбирательства ночного происшествия получил самое серьезное дисциплинарное взыскание «Предупреждение о неполном служебном соответствии». А за что? За упущения в воспитании молодых лейтенантов! А как их, бугаев, воспитывать? Каждому привести по бабе вот с такими перд…. Извиняюсь, талиям? Так где же их взять?
Третья: Во время ночного задымления позиции химиком и его вонючим подразделением, штатный водитель оступился в траншею и подвернул ногу. За руль посадили такого, который за пределы позиции не выезжал, ни расположения улиц в Дамаске, ни специфики бытовавшего там движения не знал, абсолютно не был знаком с особенностями маршрута в Ливан и обратно.
Есть от чего прийти в уныние! В утреннем Дамаске интенсивное движение еще не открылось, и все шло гладко.
Майор дал указание водителю повернуть на следующем перекрестке направо, а сам, терзаемый мрачными мыслями на пару минут в полудреме отвлекся.
Именно столько времени для ефрейтора-водителя оказалось достаточно, чтобы в рвении совершить ошибку.
Несколько не доехав до перекрестка, он свернул в какой-то переулок, с размаху выскочил на площадь с тысячной толпой, с испугу затормозил и заглушил мотор. Пока снова заводил двигатель машины, дабы развернуться, сзади подошла толпа арабов, полностью закупорив обратный выход.
— Ты куда ж это, твою мать? — возвернулся к реальной жизни Иван Васильевич, но было уже поздно.
Это была та самая площадь, на которой происходила, ежедневно принародная казнь свезенных со всей страны осужденных за воровство. Проводилась она по утрам с 7:00 до 8:00. Майор слыхал ранее об этом, но ни разу не лицезрел. Теперь экипажу УАЗа поневоле пришлось стать участниками акции по поддержанию моральной и нравственной чистоты арабской нации.
Поразило отсутствие какой-либо полиции, службы безопасности и так далее. Не было подобия лобного места. На зеленой лужайке, в центре площади, в железной рамке на ножках висел портрет Президента страны размером два метра на метр.
В первых рядах толпы со скорбным видом стояли родственники и знакомые осужденных, далее мирно беседовали обыватели-ротозеи. В 7:00 толпа расступилась, пропустив к портрету два автомобиля: первый — полугрузовой-полулегковой, фирмы «Судзуки», второй — подобие нашего «Воронка».
Судилище проводил дедушка с бородой в чалме (по всей видимости, мусульманский священник или шариатский судья) и пять дюжих широкоплечих арабов (видно, судебные исполнители).
По сведениям, известным Ивану Васильевичу ранее, данный дедушка, по всей видимости, вел также предварительное следствие (заменяя наш уголовный розыск, оперативные службы МВД, прокуратуру и адвокатуру, вместе взятые), руководил задержанием преступника и заключением его под стражу, вел судебное заседание. Его работа, очевидно, облегчалась тем, что каждый, без исключения, мусульманин считал своим долгом добровольно донести до сведения суда обо всем услышанном и увиденном. Лжесвидетельство исключалось по причине того, что в случае выявления недостоверности, лжесвидетеля приговаривали к той же мере наказания, что и осужденного по его вине человека. За воровство существовало два вида наказания: до определенного уровня — битье кнутами на площади при стечении народа; после него — смертная казнь.
Туристов и ранее удивляли факты, когда заходишь в магазин, дверь открыта, полно дорогостоящего товара (золотые кольца, цепочки, часы швейцарских фирм, аудио, видеотехника), а самого торговца нет. Появляется он минут десять спустя. Оказывается, ходил через дорогу к своему коллеге поболтать, либо домой перекусить. Случаи воровства чрезвычайно редки, более чем в тысячу раз меньше, чем в России. Теперь туристам посчастливилось наблюдать первопричину общенародной честности.
Сценарий мероприятия был до ужаса прост. В Воронке все осужденные в белых мешках (из ткани, которую наши солдаты используют на подворотнички), подвязанных на шее, снаружи только голова, а все остальное внутри мешка. Смахивают на матрешек в магазине «Русские сувениры», но без хохломской или городецкой росписи.
Дюжие арабские молодцы (судебные исполнители) выгружают из Воронка девять мусульман, идущих на встречу с Аллахом, выставляют их в ряд лицом к толпе на всеобщее обозрение. Затем снимают портрет Президента и аккуратно кладут на лужайку в сторонке. В железной рамке вмонтирован блок с тросиком, на конце которого крюк. Ранее это устройство скрывал портрет.
Дедушка в чалме взбирается на кузовок автомобильчика «Судзуки» и зачитывает какой-то документ, видно приговор шариатского суда. Два судебных исполнителя подтаскивают первого из шеренги осужденных к рамке от портрета, приподнимают его на полметра вверх, третий вгоняет сквозь мешок преступнику крюк под нижнее левое ребро. Двое первых убирают руки. Слышится хруст ломаемых по очереди ребер под воздействием веса тела, крики казнимого. Когда крюк входит в сердце, тело повисает безжизненно, свидетельствуя, что мусульманин отдал богу душу. Тело снимают с крюка и отдают родным.
Родственники и знакомые плачут-голосят, мирно беседуют обыватели-ротозеи, обсуждая перипетии казни.
Процедура повторяется с другими осужденными. Время 8:00, казнь прекращается. Портрет водворяют на место. Оставшегося девятого заключенного грузят в Воронок, на завтрашний день он будет стоять в шеренге первым.
Толпа рассасывается и обратный выезд для УАЗа свободен.
— Ну что, комсомольцы, апельсинов не хочется? — спрашивает майор у своих телохранителей.
Да, это были именно те самые комсомольцы, которые по прибытии в Сирию полезли в частную апельсиновую рощу возле порта выгрузки, о чем сообщалось в самом первом рассказе.
После слов начальника у телохранителей зачесалось под нижним левым ребром, заныло под сердцем, засосало под ложечкой. А зря! Для военнослужащих имелась большая льгота (одна из главных): их в аналогичной ситуации не вешали на крюк, а расстреливали из автомата.
Ивану Васильевичу вспомнилось письмо от жены, в котором супруга сообщала, что три месяца назад у них обворовали гараж, что злоумышленники не найдены, так как у милиции полно дел, и не хватает законодательной базы.
УАЗ выехал на правильный маршрут, но драгоценное время было упущено и в Дамаске открылось интенсивное движение.
Военная машина подъехала к перекрестку улиц с двух и трехрядным движением. Военный водитель открыл рот и вернуть его в исходное положение уже не мог в течение следующего получаса.
На перекрестке не было ни светофора, ни регулировщика. Арабы спокойно, быстро, мирно и четко разъезжались, используя три десятка жестов высунутой в окошко рукой (щепотка из указательного и большого пальца: «спешу, понимаешь, пропусти, пожалуйста», если в ответ средний и указательный палец буквой «V» вверх — «Проезжай», если наоборот — «Не разрешаю», и так далее).
Ефрейтор наблюдал фигли-мигли на пальцах, как китайскую грамоту, и боялся стронуться с места. После получасового стояния и двадцатипятиминутного сочного мата в свой адрес, водитель в подражании арабам высунул в окошко кулак и рванул на перекресток. УАЗ ударил в багажник пересекающую ему путь японскую МАЗДУ, водитель которой истолковал жест ефрейтора «Проезжай, но побыстрее».
Из МАЗДЫ с развороченной вдрызг задней частью, вылезли четыре крутых арабских мужика с пистолетами наготове, а из УАЗа четыре туриста с автоматами Калашникова. Так как огневая мощь оружия была не в пользу коренных жителей, аборигены пистолеты убрали. Владелец японской машины, схватив Ивана Васильевича за грудки, стал гневно лепетать на своем мелодичном языке. То, что он справедливо требовал возмещения стоимости ремонта, было ясно без всяких переводов. Напрягая весь свой словарный запас из 200-300 арабских слов, офицер объяснил:
— Мы иностранцы, поехали разбираться в посольство СССР.
УАЗ проехал роковой перекресток и следовал в направлении посольства, расположенного в том же районе, что и Синий Дом. За ним впритык следовала поврежденная МАЗДА.
— Здесь в посольстве уж точно платить заставят! — подумал Иван Васильевич и дал команду водителю-ефрейтору резко свернуть к Синему Дому.
Синий Дом состоял из территории, окруженной проволочным заграждением в два ряда, на которой располагались три девятиэтажных жилых дома (синего цвета, оттого и название такое), соединенные галереями. В них проживали семьи советских военных советников, которых в Сирии было видимо-невидимо (у всех сирийских должностных лиц, начиная с командира батареи был Советский военный советник). Главный военный советник был как бы вторым Министром Обороны Сирии и здесь располагалась его резиденция и штаб.
Были там также русская школа, детский сад, библиотека, кинотеатр, столовая, магазин Военторга, госпиталь, баня и т.д.
Изнутри резиденцию охраняли и обороняли русские десантники, которые, в отличие от туристов, носили родную военную форму одежды, а не чужую. Наружную охрану осуществлял сирийский жандармский пост. Возглавлял его майор жандармерии Махмуд. Был он верзилой свыше метр девяносто ростом с внушительным животом. Это необычно, так как подавляющая часть арабских мужчин стройные и поджарые от юности до старости.
А еще Махмуд был страстным коллекционером значков. С ним у Ивана Васильевича давно сложились дружеские отношения. При каждом посещении Махмуд вручал начальнику службы сирийский значок, а в ответ тот ему русский.
Так как обмен значками обычно проводился на обратном пути, Махмуд, завидев знакомого майора на знакомом УАЗе махнул своим подчиненным и те открыли шлагбаум. Через полсотни метров шлагбаум подняли русские десантники. УАЗ развернулся, а его экипаж стал наблюдать дальнейший ход событий.
Своих соплеменников Махмуд задержал, долго слушал их объяснения, многократно переводя взгляд с разбитой МАЗДЫ на УАЗ и обратно. Приняв окончательное решение, жандарм ударом кулака в лицо сбил с ног владельца машины и капитально попинал его ногами. Несолоно хлебавши потерпевшие убрались восвояси.
В любой стране с жандармерией шибко не поспоришь. При выезде из Синего Дома Иван Васильевич справедливо наградил Махмуда знаком отличника боевой и политической подготовки Советской Армии и Военно-Морского флота. Дальнейший путь вел в Ливан.
Внутри зоны, контролируемой сирийскими войскам было более-менее спокойно, имело место хождение валюты официально — сирийский фунт, а в обиходе — лира. Поэтому на каждом выезжающем лежала еще одна нелегкая обязанность. Ввиду войны в Ливане образовался канал беспошлинного ввоза товаров и они стоили там в два-три раза дешевле, чем в Сирии. Пытаясь рационально израсходовать заработанные нелегким трудом лиры и пиастры туристы снабжали путешествующих списком дефицитных на Родине товаров на трех листах и соответствующими суммами.
Миновав пограничный контрольно-пропускной пункт, УАЗ мчался по территории сопредельного арабского государства.
Общественное поручение по закупке японских магнитофонов, часов, кожаных пальто и курток, прочих тряпок, лежало и на Иване
Васильевиче. Не исполнить его опаснее, чем приказ командира полка. Начальник службы решил отъехать в сторону от основной трассы для заезда в магазин в горном ливанском селении.
Ивана Васильевича разморило, он дал указание водителю на третьем перекрестке свернуть направо, невольно расслабился и задремал.
Злополучный водила вновь допустил оплошность и свернул не на третьем перекрестке, а на втором. Пользуясь тем, что майор дремлет, ефрейтор километров двадцать пять петлял по горным дорогам и случайно выскочил к большому магазину в центре какого-то ливанского селения. По совпадению его архитектура и внутреннее устройство, оборудование были тождественны тому магазину, где Иван Васильевич бывал ранее.
Майор зашел в магазин и используя арабский словарный запас принялся объяснять владельцу какие товары и в каких количествах ему нужны. Боковым зрением сквозь окно Иван Васильевич заметил еще один подъехавший УАЗ (но без тента) и про себя подумал:
— А вот и сириец, братец по оружию за дешевыми тряпками приперся!
Вошедшего в магазин военного в форме цвета хаки принялся обслуживать продавец в дальнем углу торгового зала.
Владелец магазина отобрал требуемый товар и принялся расхваливать его качество в преддверии длительного процесса согласования окончательной цены. У арабов обычно цена завышается торговцем в два раза, а покупателем объявляется в два раза ниже реальной стоимости. В ходе торговли один мелкими порциями цену снижает, другой повышает, пока не сойдутся в одной точке и не ударят по рукам. В этом тот и другой находят особое удовлетворение.
Неладное майор почувствовал, услышав краем уха, как сириец коверкает арабские слова вперемешку с английской речью, а оглянувшись, он заметил в руке мнимого побратима по оружию каску с шестиконечной звездой. При более пристальном рассмотрении в окно, подъехавший УАЗ оказался Лендровером. Экипажи автомобилей уже давно держали друг друга на прицеле.
Подчиненные раньше расшифровали ситуацию чем начальники.
На боку у незнакомца висела кобура с пистолетом явно американского производства.
— Не успеет он пистолет вынуть, как я его прошью автоматной очередью! — то ли подумал, то ли поставил себе задачу Иван Васильевич. Он снял с предохранителя автомат, висевший на плече стволом вниз, и стал переводить его в положение изготовки к стрельбе.
Оглянулся и тип в другом конце магазина. Их взгляды встретились.
— О цэ хрен (так кажется автору)! — подумал липовый израильтянин англосаксонского происхождения видя, что тот, которого он принял за еврея (покрой и цвет военной формы одежды похожи), на самом деле является арабским офицером и собирается прошить его автоматной очередью.
Он со сноровкой потомственного ковбоя потянулся к пистолету.
Как в голливудском боевике, синхронно, из магазина вылетели оба начальника, щучкой влетели в кабины машин. Автомобили рванули в противоположных направлениях со скоростью 130 километров в час.
— Ты куда ж это, тварь, меня завез? — переводя дух заорал на ефрейтора майор.
А завез он его на территорию южного Ливана, оккупированную израильскими войсками, еще десяток километров и уперлись бы в пограничную заставу «Земли обетованной»!
Благо, что у американца на службе израильской армии уверенность, что он на своей территории поколебалась, иначе липовому арабу русского происхождения не сдобровать.
— А ведь я тоже в рубашке родился как и мои подчиненные лейтенанты! — вслух произнес Иван Васильевич и задумался.
Находясь под прессом вины за содеянное, водитель УАЗа весь дальнейший путь вплоть до возвращения в полк провел без приключений.

Да! Люди везде люди!

В КУРИЛКЕ:
В курилке вновь появляются начальники служб после совещания. Они озадачены и для исполнения указаний комполка готовы горы свернуть, но перед великими делами заскочили на минутку перекурить.
— Товарищ майор! Вы ничего не повествуете о боевых действиях! Я знаю, почти все офицеры вернулись оттуда с боевыми сирийскими орденами. Написали бы книгу! – обращается старший лейтенант.
— Есть рукопись где изложены серьезны вещи, а они пока являются секретом, поэтому я вряд ли кому ее покажу.
У нас ведь есть:
Топ, топ, топ, стук, стук, стук!
Я твой друг!
Привет Молчи-молчи!*
Информацию получи
А мне потом суши сухари за разглашение тайны.
Кстати…

* примечание: «Молчи-молчи» — так именуют оперуполномоченного КГБ при воинской части.

В 14.30 бронированная дверь бункера с грохотом распахнулась, выплеснув наружу участников совещания, командиров дивизионов и начальников служб. Они готовы во исполнение указаний полковника горы свернуть, но после перекура. Делятся впечатлениями.
— Услышали о себе много интересного, получили пенделей и тьму заданий. Что за невезение!
— Невезение есть кара за глупость! – зубоскалит сапер полка.
— Валерий Михайлович, нет ничего омерзительнее твоих истин! – негодует подполковник, командир технического дивизиона. – Лучше уж послушать о Сирии. Продолжай, Игнатьевич. Ты, правда, анекдотики рассказываешь, а ведь большинство офицеров оттуда вернулось с боевыми сирийскими орденами. Написал бы книгу, как было на самом деле!
— Пока достаточно сухарей не насушил, чтобы держать ответ перед КГБ за разглашение государственной тайны. Кстати работники этого достопочтимого ведомства тоже оказались участниками круиза. Полдесятка их маскировалось под ракетчиков. Никакой разведывательной работы в чужой стране они не вели, это в их компетенцию не входило. Кагэбэшники были веселыми ребятами, иногда попивали кихюль. Остальные туристы относились к ним благосклонно, хотя те, благодаря навербованной агентуре, точно знали, кто что сказал, кто чихнул антиподом головы. Иногда информация перерастала в оргвыводы.
У главного чекиста должность именовалась «заместитель командира полка по общим вопросам». Каждого выезжающего за пределы позиции он инструктировал о правилах поведения в мусульманской стране, следил, чтобы они брали с собой табельное оружие, чтобы офицер выезжал обязательно в сопровождении двух автоматчиков-телохранителей.
Сообща работники спецслужбы курировали вопрос режима секретности, дабы туристы  не передали арабам те сведения, которые им знать не следовало. Вели профилактику конфликтных ситуаций между русскими и сирийцами.
Такие случаи имели место. В конце командировки (при передаче боевой техники) поспорили два капитана (начальники радара), и капитально надавали друг другу по мордам. Улаживать межнациональный конфликт принялись оба полковника и два работника спецслужб (с нашей стороны замаскированный чекист, с сирийской – официальный работник службы безопасности «МУХАБАРАТ»). При примирении драчунов оказалось: советский капитан по национальности грузин, арабский – тоже, его дедушка эмигрант. Обнялись офицеры и заплакали оттого, что так поздно узнали о родстве. Подвела горячая кавказская кровь.
Кстати, когда сирийский полк полгода находился на обучении в Советском Союзе, работники МУХАБАРАТ выполняли те же функции. Но люди есть люди, иногда сотворят такое, что ни одна безопасность предугадать не в состоянии.
При совместном несении боевого дежурства во время перекура русские офицеры часто обращались к сирийскому подполковнику с просьбой:
— Расскажи о Машке!
О достоинствах русской женщины араб мог рассказывать часами. Его отец был владельцем завода, поэтому сириец убыл в Россию со значительным запасом валюты. В учебном центре под Ленинградом он приноровился, переодевшись в цивильную одежду, ездить по воскресеньям в город на Неве, вопреки мусульманским постулатам, посещать ресторан «Баку», где его принимали за азербайджанца. Однажды познакомился там с красавицей. Незабываемую ночь они провели в гостинице. В следующий выходной после ресторана Машка пригласила его на квартиру. Затем завела сирийца в закоулки, где три русских амбала обчистили до нитки. Три часа бравый мусульманин дефилировал по Питеру в одних трусах в горошек, а из обезьянника в отделении милиции его вызволили лишь утром. Ему не жалко тряпья, часов, валюты, главное – впечатление от близости с Машкой на всю жизнь.
Так и быть! Работника КГБ среди нас нет, тайных агентов, надеюсь, тоже, посему слушайте о вещах несколько посерьезней…