САШКА
Триптих
Памяти уроженца Оренбургской области
Александра Прохоренко, погибшего в Сирии
в районе населённого пункта Тадмор
провинции Хомс под Пальмирой.
День рожденья*
В твой день рожденья началась война,
Великая, каких ещё не знали.
Сквозь толщу лет, но добралась она
И до тебя, шагнув в такие дали.
Она и не кончалась никогда.
Как говорит народ, ломать — не строить.
То здесь, то там пылают города,
То здесь, то там рождаются Герои.
И ты шагнул навек на пьедестал,
Стоишь теперь, незыблемый, как ветер.
И подвиг твой звучать не перестал,
Не перестал быть разовым на свете.
Над Сирией проходят облака,
Лежит Пальмира, древняя, как боги.
И подвиг твой солдатский — на века,
И подвиг твой — пример другим в итоге.
*Александр Прохоренко родился 22 июня 1990 года.
ПАН*
Он не слышал, как ему кричали,
Мол, сдавайся, всё равно конец.
И входили светлые печали
В душу, как невидимый свинец.
Он молчал и слушал рокот стали,
И как бомбы падают, трубя.
Разве террористы эти знали,
Что огонь он вызвал на себя?
Поняли, но только было поздно —
Им с небес, почти наперерез,
Разрывая в клочья южный воздух,
Шли почти все наши ВКС.
За него воздушная держава,
Била неприятеля в упор.
Сашка, Сашка, знал бы ты, что слава
О тебе шагнула за Тадмор.
Я не знаю твоего кумира,
Но теперь в России пацаны
Знают, что на свете есть Пальмира,
Есть Герои у моей страны.
Будут войны, будут постоянно,
Будет в войнах плавиться металл,
Но никто ещё такого пана
В мире, кроме нас, не воспитал.
*ПАН — передовой авианаводчик.
Проха*
Сашка, Сашка! Сашка Проха!
Одиноко стало мне.
Без тебя, товарищ, плохо
И любимой, и стране.
У друзей отняли друга,
Но для них ты всё живой.
И летит до Оренбурга
Незабвенный голос твой.
Ты застыл навеки в бронзе,
Ты и в улицах живёшь,
А по ним детей провозит
Радостная молодёжь.
Только в памятные даты
Всё равно стоишь в строю,
Смотришь, как тебе солдаты
Честь при встрече отдают.
Да, такая____________, брат, эпоха…
Снова выпала война…
Сашка, Сашка! Сашка Проха,
Вечный, как моя страна!
*Между собой друзья называли Александра Прохоренко
Прохой.
ЗМЕЙКА
Талант, как говорится, не пропьёшь,
Не закопаешь, не утопишь в воду.
Вонзается привычно русский нож
В сирийскую древесную породу.
Дрожит в руках негнущийся бамбук.
Война войной, но жить он тоже хочет,
И выскользнуть пытается из рук
И затеряться под покровом ночи.
Дрожи, бамбук! Не на того напал!
За жизнь твою не дам сейчас копейки.
И я хочу, чтоб ты отныне стал
Песчаной извивающейся змейкой.
Когда с войны приедешь на Урал,
Когда тебя сержант представит дочке,
Ты вдруг поймёшь,
что век твой не пропал,
И ощутишь язык в себе и почки.
«АЛЛИГАТОР»
Я минорный, я из грусти,
Из печали и дождей.
Я на самом деле русский,
Только в небе я ничей.
В синем небе звёзд навалом,
«Аллигатор» ищет цель.
Замурованный металлом,
Я твоей любовью цел.
А печаль моя минорна,
Потому, что ты вдали,
И любви небесной зёрна
Не касаются земли.
Но они рождают веру,
Что и любишь ты, и ждёшь.
В нашем небе, в небе сером
Поджидает русский дождь.
Прилечу к тебе сквозь вспышки,
В нежном танце закружу,
И любимому сынишке
Небо в звёздах покажу.
«НОЧНОЙ ОХОТНИК»
«Ночной охотник» спать привык при свете,
При свете звёзд уходит в небеса.
Он, как в тайге охотник, всё приметит
И с высоты расслышит голоса.
Не тронь его, иначе будет крышка,
В азарте он испытывает дрожь.
Он видит всё, и если где-то вспышка,
То от него под землю не уйдёшь.
Напорешься, всегда получишь сдачу,
Ему подвластны и дожди, и мгла.
И не в пример заморскому «апачу»,
Он виртуоз, он русская юла!
Идёт на цель, а небо сводит скулы,
Плевать ему на чей-нибудь оскал.
Ведь на земле ждёт «Чёрная акула»,
А он ей возвратиться обещал.
«Ночной охотник» курс берёт на базу,
Чтоб отдохнуть и вновь идти на цель.
Не промахнулся он ещё ни разу
От Родины за тридевять земель.
САПЁРЫ
На войну солдат не тянет,
У неё тяжёлый след.
Наши инопланетяне
За работою чуть свет.
Извлекают молча мины
Иванов и Галустян,
И черны от пота спины
Этих инопланетян.
Каждый метр — поле боя,
Но сапёры не грустят.
Снова жертвуют собою
Иванов и Галустян.
А за ними следом дети,
Позабывшие покой,
Ведь у них на белом свете
Нет защиты никакой.
Никому за страх и голод
Эти дети не простят.
Но ведут их в бывший город
Иванов и Галустян.
Русский хлеб в огне и дыме
С ними делят на войне.
И они почти своими
Стали этой ребятне.
Стали как два старших брата
Ребятне наверняка
Два сапёра, два солдата,
Два приезжих мужика.
ТАРТУС
Помолились и шейхи, и принцы,
Спят на небе Аллах, Иисус.
Окликают бездомные птицы
Часовых возле базы Тартус*.
Не шумит Средиземное море,
И такая стоит тишина!
Сколько ж можно разжёвывать горе,
Что, как хлеб, преподносит война?!
Мало здесь понимают по-русски,
Но и в этом далёком порту
С Богоматерью светлой Тартусской
Пребывает матрос на посту.
Эта церковь далёкого века,
Но доступна, как счастье, она,
И прощает грехи человека,
Утешает во все времена.
И глаза у матроса сырые,
И от счастья пылает лицо.
Беззащитная Дева Мария,
Боевой «Адмирал Кузнецов».
РОДИНА ДАМАССКОЙ СТАЛИ
Бить её не перестали,
Режут вдоволь на войне.
Родина дамасской стали
Закаляется в огне.
Здесь не спать уже устали,
Быть всё время на коне.
Родина дамасской стали
Закаляется в огне.
Только в сердце не попали,
Сердце у неё в броне.
Родина дамасской стали
Закаляется в огне.
И чеканятся медали
Лучшим воинам в стране.
Родина дамасской стали
Закаляется в огне.
Владимир Александрович Силкин — поэт, прозаик, журналист, сценарист, переводчик, секретарь Союза писателей России, полковник запаса, начальник военно-художественной студии писателей Центрального Дома Российской Армии имени М.В. Фрунзе Министерства обороны Российской Федерации. Лауреат Государственной премии России, Заслуженный работник культуры РФ, Почётный гражданин Рязанской области.